Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)

Azhimov, Felix

doi:10.31857/S004287440007518-4

English

Home>Issue 12>Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)

Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)

Table of contents

Annotation Estimate Publication content

References Comments

Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)

Annotation

PII

S004287440007518-4-1

Publication type

Article

Status

Published

Authors

Felix Azhimov Send message

Affiliation: School of Arts and Humanities, of the Far Eastern Federal University
Address: Russian Federation

Edition

Issue 12

Pages

5-9

Abstract

The article is devoted to understanding the methodological status of modern hermeneutics, which acquires features characteristic of a metaphysical view of the world ‒ its vision of social and humanitarian reality is ontologized. In Russian philosophy, the problems of hermeneutics as a methodology of humanitarian knowledge were dealt with by Gustav Gustavovich Shpet. He developed the original “philosophy of the Word”, in which special attention was paid to the procedures of understanding and interpretation. The interpretation of the meanings of statements becomes for him the starting point and the most important component of the philosophical discussion of the world (“the whole Universe is the Word”), and it is in this quality that hermeneutics comes into contact with the story (narrative) and acquires the status of the methodological foundation of the social sciences and humanities. In the manuscript “Hermeneutics and its problems”, Shpet examines the problems of interpretation and explanation in historical development, fixing the moments of change and expansion of hermeneutical problems in various historical eras. The original interpretation of hermeneutics as a Shpet methodology remains relevant for modern philosophy. The article shows that the idea that hermeneutics is first and foremost an intellectual practice immersed in the objective content of the social-humanitarian vision of reality gains particular significance today. Moreover, such a vision is not oriented towards the analytic dismemberment of the whole but is directed towards the cultural-historical perspective that holds the whole, which, in fact, gives this vision objectivity. According to the author, modern hermeneutics is in demand precisely as an ontologized philosophical methodology of social-humanitarian knowledge.

Keywords

hermeneutics, philosophy, metaphysics, ontology, method, social-humanitarian knowledge, cultural-historical context, interpretation

Acknowledgment

The research is carried out at expense of RFBR, project № 18-011-01252 «Historical Memory and Historical Understanding: Epistemological Risks of Appeal to Narrative».

Received

10.12.2019

Date of publication

11.12.2019

Number of purchasers

Views

721

Readers community rating

0.0 (0 votes)

Cite Download pdf

GOST	Azhimov F. Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation) // Voprosy filosofii. – 2019. – Issue 12 C. 5-9 . URL: https://vphil.jes.su/s004287440007518-4-1/. DOI: 10.31857/S004287440007518-4
MLA	Azhimov, Felix "Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)." Voprosy filosofii. 12 (2019).:5-9. DOI: 10.31857/S004287440007518-4
APA	Azhimov F. (2019). Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation). Voprosy filosofii. no. 12, pp.5-9 DOI: 10.31857/S004287440007518-4

Additional services access

Additional services for the article

Services benefits

100 RUB / 1.0 SU

Additional services for the issue

Services benefits

800 RUB / 16.0 SU


1	Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста.	Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста. Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста.

2	Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность.	Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность. Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность.

3	Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]).	Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]). Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]).

4	В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «Бытие, которое может быть понято, является языком» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193].	В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «<em>Бытие, которое может быть понято, является языком</em>» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193]. В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «<em>Бытие, которое может быть понято, является языком</em>» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193].

5	Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40].	Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40]. Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40].

6	В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193].	В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193]. В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193].

References

1. Azhimov, Felix E. (2011) Metaphysical Foundations of Humanitarian Knowledge, FEFU, Vladivostok (In Russian).

2. Azhimov, Felix E. (2019) Narratological Aspects of Hermeneutics and Metaphysics (Experience of Historical and Philosophical Interpretation), The Hermeneutic Tradition in Russia: Current Contexts and Contemporary Problems, eds. Tatiana Shchedrina, Boris Pruzhinin, CGI Print, Moscow, St. Petersburg (In Russian).

3. Sokolov, Boris G. (1998) Hermeneutics of Metaphysics, Publishing House of St. Petersburg University, St. Petersburg (In Ruissian).