Герменевтика как метафизика (нарратологические аспекты интерпретации)

Ажимов Феликс Е.

doi:10.31857/S004287440007518-4

Русский

Войти Регистрация

Главная>Выпуск №12>Герменевтика как метафизика (нарратологические аспекты интерпретации)

Герменевтика как метафизика (нарратологические аспекты интерпретации)

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Герменевтика как метафизика (нарратологические аспекты интерпретации)

Аннотация

Код статьи

S004287440007518-4-1

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Ажимов Феликс Евгеньевич Связаться с автором

Аффилиация: Школа искусств и гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета
Адрес: Российская Федерация

Выпуск

Выпуск №12

Страницы

5-9

Аннотация

Статья посвящена осмыслению методологического статуса современной герменевтики, которая приобретает черты, характерные для метафизического взгляда на мир ‒ ее видение социально-гуманитарной реальности онтологизируется. В русской философии проблемами герменевтики как методологии гуманитарного познания занимался Густав Густавович Шпет. Он разрабатывал оригинальную «философию слова», в которой особое внимание уделялось процедурам понимания и интерпретации. Истолкование смыслов высказываний становится для него исходным пунктом и важнейшей составляющей философского рассуждения о мире («вся Вселенная есть Слово»), и именно в этом качестве герменевтика соприкасается с повествованием (нарративом) и приобретает статус методологического основания социальных и гуманитарных наук. В рукописи «Герменевтика и ее проблемы» Шпет рассматривает проблемы истолкования и интерпретации в историческом развитии, фиксируя моменты изменения и расширения герменевтической проблематики в различные исторические эпохи. Оригинальная шпетовская интерпретация герменевтики как методологии остается актуальной и для современной философии. В статье показано, что особую значимость сегодня приобретает его мысль о том, что герменевтика ‒ это прежде всего интеллектуальная практика, погруженная в предметное содержание социально-гуманитарного видения реальности. Причем такое видение не ориентировано на аналитическое расчленение целого, но обращено на удерживающий целое культурно-исторический ракурс, который, собственно, и наделяет это видение объективностью. По мнению автора, современная герменевтика востребована именно в качестве онтологизированной философской методологии социального и гуманитарного познания.

Ключевые слова

герменевтика, философия, метафизика, онтология, метод, социально-гуманитарное познание, культурно-исторический контекст, интерпретация

Источник финансирования

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 18-011-01252 «Историческая память и историческое понимание: эпистемологические риски обращения к нарративу». Расширенный вариант этого доклада см.: Ажимов Ф.Е. Нарратологические аспекты герменевтики и метафизика (опыт историко-философской интерпретации) // Герменевтическая традиция в России: актуальные контексты и современные проблемы / Под ред. Б.И. Пружинина, Т.Г. Щедриной. М., СПб.: ЦГИ Принт, 2019. С. 188–194.

Классификатор

Получено

10.12.2019

Дата публикации

11.12.2019

Всего подписок

Всего просмотров

720

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Ажимов Ф. Е. Герменевтика как метафизика (нарратологические аспекты интерпретации) // Вопросы философии. – 2019. – Выпуск №12 C. 5-9 . URL: https://vphil.jes.su/s004287440007518-4-1/. DOI: 10.31857/S004287440007518-4
MLA	Azhimov, Felix "Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation)." Voprosy filosofii. 12 (2019).:5-9. DOI: 10.31857/S004287440007518-4
APA	Azhimov F. (2019). Hermeneutics as Metaphysics (Narratological Aspects of Interpretation). Voprosy filosofii. no. 12, pp.5-9 DOI: 10.31857/S004287440007518-4

Доступ к дополнительным сервисам

Дополнительные сервисы только на эту статью

Преимущества сервисов

100 руб. / 1.0 SU

Дополнительные сервисы на весь выпуск”

Преимущества сервисов

800 руб. / 16.0 SU


1	Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста.	Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста. Современная философская герменевтика буквально нацелена на выявление конкретных исторических и культурных контекстов предметности, рассматриваемой в ходе социально-гуманитарных (и, в значительной части, фундаментальных естественнонаучных) исследований. Она сегодня фактически погружена в онтологическую тематику, обращена к проблемам бытия, поскольку в современной интеллектуальной культуре существование означает понимание. В этом развороте герменевтики к онтологии есть заслуга и Г.Г. Шпета [Шпет 2005], причем состоит она, прежде всего, в том, что он проецировал герменевтику на методологический опыт исторического повествования, с одной стороны, и соотносил ее с феноменологическим видением реальности, с другой. Кроме того, в концепции «внутренней формы слова» он акцентировал внутреннюю связность, если угодно, целостность языковой формы осмысления предметной реальности. Именно таким образом он представлял главную функцию герменевтики – реконструировать проблемные контексты предметности с целью понимания ее как текста.

2	Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность.	Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность. Представляется, что сегодня, опираясь на эти герменевтические идеи Шпета, мы можем выйти к новым методологическим стратегиям, где соотносятся истолкование и высказывание (нарратив). И прежде всего потому, что Шпет в процессе анализа герменевтических концепций акцентирует внимание именно на проблеме выражения мысли для другого. Он задает вопрос о том, как возможно понимающее высказывание в связном тексте. В современной трактовке это может быть представлено как обращение к нарративным аспектам понимания и общения. Действительно, сегодня под текстом понимаются практически все формы гуманитарной, знаково-символической по сути, реальности (в том числе и комиксы, и музыкальные композиции), а способами работы со знаковыми формами текста являются процедуры интерпретации и истолкования, с помощью которых можно выявить культурно-исторические смыслы словесно представленных знаков и символов. А это значит, что мы можем рассмотреть современную проблематику нарратологии в контексте историко-герменевтических исследований (причем не только Шпета, но и Гадамера, и Рикера) и осмыслить их методологическую эффективность.

3	Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]).	Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]). Надо признать, что ХХ в., частично преодолев метафизику в науках о природе, выводил самобытность научного гуманитарного знания (онтологию наук о духе) из «герменевтико-феноменологической» метафизики человеческого бытия. В метафизических повествованиях раскрывается необходимость существования, поскольку она всегда незримо присутствует в человеческих высказываниях не как порождение определенной культуры или образования, но в качестве неотъемлемой черты человеческого общения. Представители герменевтики ХХ в. именно посредством онтолого-метафизических интерпретаций гуманитарной проблематики выявили ряд существенных черт таких специфических для всего социально-гуманитарного знания категорий как мышление, язык, высказывание и повествование. И в философско-гуманитарных исследованиях второй половины ХХ в. уже довольно смело зазвучали высказывания о том, что герменевтика может занять место метафизики и стать «новой онтологией» [Zimmerli 1986, 331]. Причем, в этой онтологии отчетливо заметна тенденция нарративизации (исследователи отмечают, что метафизика и герменевтика в современной философии совпадают посредством онтологической проблематики, к которой можно отнести и исследования «нарративных секвенций» [Соколов 1998, 8]).

4	В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «Бытие, которое может быть понято, является языком» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193].	В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «<em>Бытие, которое может быть понято, является языком</em>» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193]. В современных герменевтических практиках слово рассматривается как знак, содержащий, точнее, сосредоточивающий в себе совокупность различающихся значений. Определенный смысл оно обретает лишь в определенном же культурном и историческом контекстах. Именно к этому аспекту слова обращается Х.-Г. Гадамер, представляющий «язык» и «текст» в качестве феноменов онтологических. При этом он настаивал: погруженная в онтологическую тематику современная герменевтика обретает специфическое звучание благодаря тому, что в сферу ее интересов попадает не только научное познание, но и словесные искусства (в частности, литературное повествование) (см.: [Гадамер 1991, 126]). Преломляясь сквозь «язык», мир, по Гадамеру, обретает «событийность». «<em>Бытие, которое может быть понято, является языком</em>» [Там же]. Ибо текст, настаивал он, по самой своей сути, «предназначен для истолкования и понимания», которые направлены на устранение в нем противоречий [Там же, 135], он предстает как развертывание связного повествования. В данном случае мы обнаруживаем внутреннюю соотносимость герменевтического подхода и подхода нарратологического – бытие предстает в форме последовательного языкового повествования. Таким образом, герменевтические практики истолкования и понимания рассматриваются Гадамером в качестве методологического инструмента, позволяющего раскрывать онтологический смысл социально-гуманитарной реальности как интегрированного целого. И, опираясь на его рассуждения, я думаю, можно сделать обоснованный вывод: «Герменевтика всегда является нарративной, и даже автонарративной, поскольку истолкование и самоистолкование исследователя едины» [Ажимов 2019, 193].

5	Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40].	Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40]. Эту же особенность герменевтических практик как практик нарративных акцентировал П. Рикер (см.: [Рикер 2000]). Его мысль можно реконструировать так: «если бытие доступно путем его интерпретации, то неизбежно будет существовать разница в прочтении одного и того же текста, обусловленная посредничеством знаков и называемая конфликтом. Объяснение и понимание сопутствуют только целостному тексту, который может быть адекватен литературному произведению – рассказу» [Ажимов 2011, 163]. Иначе говоря, процедуры понимания и непротиворечивого объяснения оказываются созвучными и даже соотносимыми в последовательно развертывающемся повествовании (в нарративе). Истолковываемый и понимаемый как рассказ гуманитарный научный текст именно благодаря тому, что он развертывается в виде последовательного повествования, способен снимать смысловую дистанцию между текстом и читателем, «включая смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель» [Рикер 2008, 40].

6	В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193].	В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193]. В заключение замечу, что герменевтика в концептуальных построениях Шпета, Гадамера и Рикера (у каждого по-своему) «обрела философичность через онтологизацию нарратива. Герменевтика в ХХ в. окончательно становится философской дисциплиной, когда герменевтический угол зрения полностью совпадает с онтологическим» [Ажимов 2019, 193].

Библиография

1. Ажимов 2011 ? Ажимов Ф.Е. Метафизические основания гуманитарного познания. Владивосток: ДВФУ, 2011.

2. Ажимов 2019 – Ажимов Ф.Е. Нарратологические аспекты герменевтики и метафизика (опыт историко-философской интерпретации) // Герменевтическая традиция в России: актуальные контексты и современные проблемы / Под ред. Б.И. Пружинина, Т.Г. Щедриной. М., СПб.: ЦГИ Принт, 2019. С. 188–194.

3. Соколов 1998 ? Соколов Б.Г. Герменевтика метафизики. СПб.: СПбГУ, 1998.

Библиография

Комментарии

Войти через