Проблема, возникающая в ходе философского обсуждения процессов построения социального государства, состоит прежде всего в том, насколько в жизненном пространстве человека в условиях данного общества возможно раскрытие, развитие качеств, составляющих достоинство человека. Насколько социальная жизнь может быть организована таким образом, чтобы достоинство человеческой жизни ценилось в обществе? Философское обсуждение данной проблематики призвано, таким образом, показать, при каких условиях может стать реальностью высокая степень ответственности государства за достойное наполнение жизни человека в обществе. В исследованиях по истории культуры и философии демонстрируется мощный пласт литературы, раскрывающий этические, духовные, экзистенциальные аспекты достоинства личности. При этом часто они связаны с тем, что человек сохраняет достоинство вопреки складывающимся обстоятельствам и ситуациям. Он преодолевает их, прорываясь сквозь ограничения собственной природы. Вместе с тем, очевидно, что достоинство человека в доиндустриальном обществе было обусловлено его происхождением, четким местом в социальной структуре. Примечателен в связи с этим случай Сократа. Бегство, которое ему предлагалось, не могло быть для него выходом, поскольку быть изгоем вне полиса – история падения и потери достоинства, судьба, на которую он не мог согласиться. Достоинство личности здесь проявляется в принадлежности человека полису, в его включенности в значимое социальное и ценностное целое. Организация достойной жизни является в данном случае привилегией и возможна только для элиты свободного населения полиса. И эта направленность социальных привилегий на выделенную часть населения сохранилась до XIX в., вплоть до осознания государством необходимости реализации защищающих функций по отношению к малоимущим гражданам для снижения социального напряжения.

Еще в середине XIX в. право на достойную жизнь личности признавалось лишь за дворянством и верхушкой буржуазии и бюрократии. Подавляющее большинство населения во всех странах находилось в бесправном положении, не имея никаких социальных гарантий. Под влиянием концепций правового, социального государства второй половины XIX – начала XX в. началась научная дискуссия о праве на достойное человеческое существование и его реализация на практике (см. об этом: [Кислов, Кропанева, Москаленко 2013]). Проблема социальной несправедливости, социального неравенства и ущемления прав человека связана с целой традицией в художественной литературе, которая является важным источником понимания борьбы за установление достойной жизни человека в обществе. В русской литературе это ярко показано Ф.М. Достоевским и Л.Н. Толстым через коллизии социальной и индивидуальной жизни. В романе Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные» бедные, простые люди представлены как имеющие чувство собственного достоинства. Люди богатые, принадлежащие к высшим слоям общества, оказываются негодяями, утратившими всякие представления о чести и поддерживающими только ее декорацию в своем социальном окружении. В разных произведениях Л.Н. Толстого проявляет себя идея искажения личностного существования в рафинированном образе жизни высшего социального слоя, несправедливости резкой социальной поляризации и бедственного положения большинства людей. Достоевский и Толстой пытаются привлечь внимание к простым людям, показать их человеческие качества.

В отечественной литературе XX в. и на современном этапе мы находим реконструкцию проблемы достойной жизни в советском обществе уже не в аспектах социального неравенства и его следствий, а в проблематике несовершенства и жестокости политической системы, противостояния человека и власти, трагической судьбы человека в тоталитарном государстве. Произведения А. Платонова, В. Шаламова (их можно отнести к русскому художественному экзистенциализму, реализму отчаяния) символизируют неприятие того, что с личностью делает действительность ложных идеалов и стремление власти к самоутверждению, как ужасно искажена природа человека в невыносимых условиях жизни и как он, тем не менее, может утверждать человеческое достоинство вопреки противостоящей действительности. В целом ряде произведений, вышедших уже в постсоветское время (например, А. Чудаков «Ложится мгла на старые ступени», Н. Абгарян «С неба упали три яблока», Г. Яхина «Зулейха открывает глаза»), присутствует достаточно четкий лейтмотив – сохранение человеком достоинства вопреки тяжелейшим внешним обстоятельствам. Тексты с автобиографическими элементами, в которых реконструируются семейные истории, показывают значение укорененного в семейных и национальных традициях человеческого потенциала, по воле рока подавляемого нелепой политической системой. В чем-то это проявление противостояния индивидуального и социального, которое укоренено в культуре как ответ личности на неустойчивость, агрессивность, несправедливость внешней среды. Возможно, этот модус личностного совладания, акцент на приоритетности личностной силы явился важным фактором формирования идентичности человека в постсоветском культурном пространстве.

Ценность достойной жизни выступает как предмет многовековой борьбы за утверждение гуманизма вопреки социальному неравенству, властному произволу и тоталитаризму. Становление социального государства можно представить как обретение обществом минимального баланса в напряжении отношений личности и общества, решение обострившихся социальных вопросов путем обеспечения стабильных условий жизнедеятельности граждан методами самого государства. «Обеспечение достойной жизни и свободного развития личности», заявленное в ст. 7 Конституции РФ как цель социального государства, как нельзя лучше выражает и закрепляет первые поколения прав человека: «естественные и неотчуждаемые» права на жизнь и свободу как высшую ценность (защиту от политического произвола в том числе); достаточный уровень материального обеспечения. Права «третьего поколения» раскрывают уже современные модусы и контуры достойной жизни: защита окружающей среды, реформа образовательного процесса, рынка труда, здравоохранения и медицинского страхования, доступность культурных благ, цифровизация и информационная безопасность, профессиональная переподготовка и профессиональная мобильность экономически активного населения.

Размышляя о будущем Европы и ставя вопрос о конце модели социального государства, Э. Гидденс представляет варианты ее обновления в соответствии с особенностями современной социальной системы. Главным в этом процессе оказывается переход от борьбы с отрицательными проявлениями и рисками к «реализации положительных устремлений», т.е. содействию образованию и профессиональному обучению, выбору активных жизненных позиций, ведению членами общества здоровой и полноценной жизни [Гидденс 2015, 106]. Формирование идеи достойной жизни в контексте социального государства есть переход от понятия естественных прав к понятию прав человека, от идеи защищающей функции государства к развертыванию качества жизни человека в многообразии его потребностей и интересов. Все более очевидно, что стремление человека к достойной жизни, ее критерии и связанная с ними деятельность социального государства представляют собой результат культурной трансформации, ценностных сдвигов, модернизации общества, способного продуцировать новые векторы деятельности человека и сферы жизнеустройства.

В целом, проблема достойной жизни человека в обществе содержит в себе внутреннюю амбивалентность, связанную с направленностью человека на включенность в социальное целое, и противостоянием ему. В современной России эта проблема связана с выраженными социально-экономическими проблемами, недоверием к власти и тяжелой историей революций, войн, переворотов. Однако это приводит к единственно возможному выводу – о необходимости дальнейшего развития социального государства как важнейшего фактора саморазвития общества в целом и цивилизационного выбора XXI в. Проблемы организации достойной жизни в обществе для всех или большинства, характерные для защищающего типа социального государства, сегодня сохраняют высокую степень актуальности в свете социальной напряженности и выраженных социально-экономических дистанций в современном российском обществе. Современная Россия отличается глубокой социальной дифференциацией населения по целому ряду показателей. Как показывает Л.А. Беляева, «сложившееся материальное расслоение общества с большой долей бедных – результат отсутствия позитивных сдвигов в диверсификации отраслей экономики, слабого развития частного сектора и стагнации роста производительности труда» [Беляева 2016, 38]. Благосостояние общества в определенный период стало целью и критерием развития социального государства. Но, разумеется, это не должно быть в реальных условиях его единственной целью и фиксацией бедности, минимального уровня жизни. Необходимо развитие социального пространства, комплекс мер по сокращению социальных дистанций: реиндустриализация экономики с созданием высокотехнологичных рабочих мест, развитие цифровой экономики, улучшение системы массового среднего и высшего образования [Беляева 2018]. Необходимы и четкие политические решения, ставящие на повестку дня задачи социального государства.

Специалисты в области права отмечают недостатки отраслевого законодательства, которое должно переводить конституционные законы в область их практической реализации. Недостаточная разработанность реальных механизмов обеспечения достойной жизни человека – отдельная проблема социального государства в России. Возможности защиты прав человека в значительной мере зависят от того, как регулируется содержание этих прав в отраслевом законодательстве. Данная проблема отражает разрыв мировоззрения и практики, должного и имеющегося, сложившегося, совершенствование которого – сложная и постоянная работа специализированных сфер общественной жизни. Серьезным препятствием реализации достойной жизни в России является и сложное положение малого и среднего бизнеса. В современной инфраструктуре социальной сферы важную роль играют малые и средние предприятия, которые испытывают трудности в своей деятельности в связи с несовершенством гражданского законодательства и отсутствием каких-либо преимуществ в сфере гражданско-правовых отношений. Между тем закрепление особого статуса малых и средних предприятий позволило бы обеспечить не только их полноценное развитие, но и более широкое участие в реализации социальных программ [Хабриева 2015, 26].

Очевидно, что деятельность социального государства связана с глубокой трансформацией взаимоотношений между обществом и его специализированными сферами, культурой, наукой, государством, личностью. Качество жизни связано с целым спектром субъектов и институтов, включая бизнес и гражданское общество. Актуальны и новые исследовательские подходы к феномену социального государства. Так, в области науки и технологии возникают новые теоретические решения в исследовании социальных объектов, согласно которым материальное и социальное взаимообуславливают друг друга, сплетаясь в разветвленную сеть социо-технических отношений, где материальные и символические порядки симметричны. Данный тезис стал центральным для нового направления в рамках «материалистического поворота» – акторно-сетевой теории [Латур 2003]. Социальное государство в этом контексте – сеть, гибридный или пограничный объект, который выстраивается на стыке самых разных элементов социокультурной системы, каждый из которых имеет значение, и в этой множественности его составляющих и функций состоит его современное понимание. Роль же философского исследования социального государства состоит в осуществлении многоаспектного ценностного формата этого междисциплинарного дискурса, в котором осуществляется как методологическое обобщение разных наук, проблематизация его status quo, так и создание его будущего проекта.