Философия как предельная герменевтическая интерпретация и диалог культур

Миронов Vladimir

doi:10.31857/S004287440006312-8

Русский

Войти Регистрация

Главная>Выпуск №9>Философия как предельная герменевтическая интерпретация и диалог культур

Философия как предельная герменевтическая интерпретация и диалог культур

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Философия как предельная герменевтическая интерпретация и диалог культур

Аннотация

Код статьи

S004287440006312-8-1

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Миронов Vladimir Связаться с автором

Аффилиация: Декан философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой онтологии и теории познания
Адрес: Москва, 119991 Москва. Ленинские горы 1, ГСП-1, учебный корпус Шуваловский

Выпуск

Выпуск №9

Страницы

14-17

Аннотация

В статье выявляются особенности герменевтической и интерпретационной деятельности философа, независимо от исследуемых им проблем. В этом смысле философия всегда имеет дело со «вторичной реальностью», это созданные тексты, которые сами по себе являются интерпретацией предельного уровня. Такая интерпретация всегда носит личностный характер и, в свою очередь, определяется той культурой, в которую философ погружен. Таким образом, философская интерпретация реализуется как «диалог культур», проникающих в смыслы друг друга посредством языка. Это является причиной сложностей, которые возникают при переводе философских текстов. В философском переводе, как особом произведении вполне допустима ситуация, когда авторский текст после интерпретационно-адаптационной работы над ним переводчика, может значительно отличаться от своего изначального варианта даже при сохранении внешней схожести с ним. Интерпретационное поле философии безгранично во времени, что определяет смысловую вечность философских проблем, которые могут приобретать свой новый смысл и значение для современника, переходя от эпохи к эпохе. Поэтому философское исследование предполагает, что философствующий субъект осмысливает себя внутри конкретной культуры и, одновременно, вне ее рамок, что позволяет ему осуществлять познание собственной культуры сквозь призму иной культуры.

Ключевые слова

философия, герменевтика, смысловое пространство, текст, перевод, интерпретация, импровизация М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман

Классификатор

Получено

22.09.2019

Дата публикации

24.09.2019

Всего подписок

Всего просмотров

894

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Миронов V. Философия как предельная герменевтическая интерпретация и диалог культур // Вопросы философии. – 2019. – Выпуск №9 C. 14-17 . URL: https://vphil.jes.su/s004287440006312-8-1/. DOI: 10.31857/S004287440006312-8
MLA	Mironov, vladimir "Philosophy as the Ultimate Hermeneutic Interpretation and Dialogue of Cultures." Voprosy filosofii. 9 (2019).:14-17. DOI: 10.31857/S004287440006312-8
APA	Mironov v. (2019). Philosophy as the Ultimate Hermeneutic Interpretation and Dialogue of Cultures. Voprosy filosofii. no. 9, pp.14-17 DOI: 10.31857/S004287440006312-8

Доступ к дополнительным сервисам

Дополнительные сервисы только на эту статью

Преимущества сервисов

100 руб. / 1.0 SU

Дополнительные сервисы на весь выпуск”

Преимущества сервисов

800 руб. / 16.0 SU


1	Философская рефлексия выступает как результат обобщений, опирающихся на самые разнообразные формы постижения мира и, одновременно, как внутренняя саморефлексия, результатом чего становится создание своеобразной «вторичной» реальности, фиксируемой в тексте. В свою очередь, сам текст может по-разному пониматься или интерпретироваться, философ может сильно отдаляться от изначальных авторских идей. На это в свое время обращал внимание еще Сократ, указывая на опасности письменной речи как формы фиксации мыслей, которая дает «ученикам видимость мудрости, но не истину» [Платон 1989, 65]. Более того, в написанном тексте заметную роль может играть сама форма фиксации мыслей, оказывая вторичное влияние на их понимание. Это порождает возможности интерпретаций, уводящих от изначального смысла. «Всякое сочинение, однажды записанное, находится в обращении везде, и у людей понимающих, и, равным образом, у тех, кому это вовсе не подобает, и оно не знает, кому оно должно говорить, а кому нет. Если оно вызывает пренебрежение или его несправедливо ругают, то оно нуждается в помощи своего отца, а само не способно ни защищаться, ни помочь себе» [Платон 1989, 66].	Философская рефлексия выступает как результат обобщений, опирающихся на самые разнообразные формы постижения мира и, одновременно, как внутренняя саморефлексия, результатом чего становится создание своеобразной «вторичной» реальности, фиксируемой в тексте. В свою очередь, сам текст может по-разному пониматься или интерпретироваться, философ может сильно отдаляться от изначальных авторских идей. На это в свое время обращал внимание еще Сократ, указывая на опасности письменной речи как формы фиксации мыслей, которая дает «ученикам видимость мудрости, но не истину» [Платон 1989, 65]. Более того, в написанном тексте заметную роль может играть сама форма фиксации мыслей, оказывая вторичное влияние на их понимание. Это порождает возможности интерпретаций, уводящих от изначального смысла. «Всякое сочинение, однажды записанное, находится в обращении везде, и у людей понимающих, и, равным образом, у тех, кому это вовсе не подобает, и оно не знает, кому оно должно говорить, а кому нет. Если оно вызывает пренебрежение или его несправедливо ругают, то оно нуждается в помощи своего отца, а само не способно ни защищаться, ни помочь себе» [Платон 1989, 66]. Философская рефлексия выступает как результат обобщений, опирающихся на самые разнообразные формы постижения мира и, одновременно, как внутренняя саморефлексия, результатом чего становится создание своеобразной «вторичной» реальности, фиксируемой в тексте. В свою очередь, сам текст может по-разному пониматься или интерпретироваться, философ может сильно отдаляться от изначальных авторских идей. На это в свое время обращал внимание еще Сократ, указывая на опасности письменной речи как формы фиксации мыслей, которая дает «ученикам видимость мудрости, но не истину» [Платон 1989, 65]. Более того, в написанном тексте заметную роль может играть сама форма фиксации мыслей, оказывая вторичное влияние на их понимание. Это порождает возможности интерпретаций, уводящих от изначального смысла. «Всякое сочинение, однажды записанное, находится в обращении везде, и у людей понимающих, и, равным образом, у тех, кому это вовсе не подобает, и оно не знает, кому оно должно говорить, а кому нет. Если оно вызывает пренебрежение или его несправедливо ругают, то оно нуждается в помощи своего отца, а само не способно ни защищаться, ни помочь себе» [Платон 1989, 66].

2	Именно личностность философского текста, его связь с конкретной культурой проявляется в особой его «непереводимости». Это иногда порождает две противоположные позиции. Позицию «логического универсализма», то есть по сути игнорирования культурной заданности языка. И позицию «онтологического национализма», базирующуюся на невозможности «выскочить» из искомой культуры, а значит и невозможности осуществить адекватный перевод текстов. Действительно, философские тексты представляют собой огромную проблему для переводчиков. Перевод этой языковой системы насыщенной смыслами и значениями, связанными с данной культурой, всегда представляет его интерпретацию и адаптацию к воспринимающей культуре. Поэтому такой перевод всегда привносит в текст элементы собственной принадлежности переводчика к собственной культуре.	Именно личностность философского текста, его связь с конкретной культурой проявляется в особой его «непереводимости». Это иногда порождает две противоположные позиции. Позицию «логического универсализма», то есть по сути игнорирования культурной заданности языка. И позицию «онтологического национализма», базирующуюся на невозможности «выскочить» из искомой культуры, а значит и невозможности осуществить адекватный перевод текстов. Действительно, философские тексты представляют собой огромную проблему для переводчиков. Перевод этой языковой системы насыщенной смыслами и значениями, связанными с данной культурой, всегда представляет его интерпретацию и адаптацию к воспринимающей культуре. Поэтому такой перевод всегда привносит в текст элементы собственной принадлежности переводчика к собственной культуре. Именно личностность философского текста, его связь с конкретной культурой проявляется в особой его «непереводимости». Это иногда порождает две противоположные позиции. Позицию «логического универсализма», то есть по сути игнорирования культурной заданности языка. И позицию «онтологического национализма», базирующуюся на невозможности «выскочить» из искомой культуры, а значит и невозможности осуществить адекватный перевод текстов. Действительно, философские тексты представляют собой огромную проблему для переводчиков. Перевод этой языковой системы насыщенной смыслами и значениями, связанными с данной культурой, всегда представляет его интерпретацию и адаптацию к воспринимающей культуре. Поэтому такой перевод всегда привносит в текст элементы собственной принадлежности переводчика к собственной культуре.

3	Определенная персонификация текстов происходит также и в естественных науках, но в меньшей степени, так как они предполагают «опредмеченную» трактовку бытия, которое выступает относительно общим для понимания. Это справедливо и во многих случаях для ряда гуманитарных наук, но одновременно степень общей опредмеченности здесь иная и, в конечном счете, сфера интерпретации расширяется. В этой двойственности, в частности, коренится феномен «переписывания» истории, что может быть связано как с уточнением научных данных, так, к сожалению и с идеологическими соображениями.	Определенная персонификация текстов происходит также и в естественных науках, но в меньшей степени, так как они предполагают «опредмеченную» трактовку бытия, которое выступает относительно общим для понимания. Это справедливо и во многих случаях для ряда гуманитарных наук, но одновременно степень общей опредмеченности здесь иная и, в конечном счете, сфера интерпретации расширяется. В этой двойственности, в частности, коренится феномен «переписывания» истории, что может быть связано как с уточнением научных данных, так, к сожалению и с идеологическими соображениями. Определенная персонификация текстов происходит также и в естественных науках, но в меньшей степени, так как они предполагают «опредмеченную» трактовку бытия, которое выступает относительно общим для понимания. Это справедливо и во многих случаях для ряда гуманитарных наук, но одновременно степень общей опредмеченности здесь иная и, в конечном счете, сфера интерпретации расширяется. В этой двойственности, в частности, коренится феномен «переписывания» истории, что может быть связано как с уточнением научных данных, так, к сожалению и с идеологическими соображениями.

4	Более того, философ, если перед ним не стоит чисто историко-фактологическая задача, вполне может интерпретировать текст, исходя из нынешней актуальной социокультурной и пространственно-временной заданности. Это порождает «миграцию» проблем из истории в современность, наполняет их новым смыслом. Именно поэтому философию обозначают как самосознание культуры. Но вместе с тем, она есть часть общего смыслового пространства, что позволяет ей все время продуцировать и воспроизводить новые смыслы. «Воспроизводя эти смыслы культуры, она развивается как единая смысловая система и в этом значении, как пишет К. Маркс, становится “философией современного мира”» [Миронов 2018, 15].	Более того, философ, если перед ним не стоит чисто историко-фактологическая задача, вполне может интерпретировать текст, исходя из нынешней актуальной социокультурной и пространственно-временной заданности. Это порождает «миграцию» проблем из истории в современность, наполняет их новым смыслом. Именно поэтому философию обозначают как самосознание культуры. Но вместе с тем, она есть часть общего смыслового пространства, что позволяет ей все время продуцировать и воспроизводить новые смыслы. «Воспроизводя эти смыслы культуры, она развивается как единая смысловая система и в этом значении, как пишет К. Маркс, становится “философией современного мира”» [Миронов 2018, 15]. Более того, философ, если перед ним не стоит чисто историко-фактологическая задача, вполне может интерпретировать текст, исходя из нынешней актуальной социокультурной и пространственно-временной заданности. Это порождает «миграцию» проблем из истории в современность, наполняет их новым смыслом. Именно поэтому философию обозначают как самосознание культуры. Но вместе с тем, она есть часть общего смыслового пространства, что позволяет ей все время продуцировать и воспроизводить новые смыслы. «Воспроизводя эти смыслы культуры, она развивается как единая смысловая система и в этом значении, как пишет К. Маркс, становится “философией современного мира”» [Миронов 2018, 15].

5	Философское исследование это уяснение синхронной сущности культуры, то есть уяснение такого ее качества как стабильность (локальная ‒ этническая, национальная и др.) через изначальную постановку субъекта в рамки культуры. Когда познающий субъект выносит себя за рамки отдельной культуры, ее локальных ценностей и традиций, он получает возможность познавать собственную культуру сквозь призму иной культуры. Исследуя культуру, философ участвует в межкультурном диалоге в рамках особого семиотического пространства. Таким образом, философия представляет собой вторичный интерпретационный уровень, на котором происходит «интерпретация интерпретаций» (Поль Рикер). Она всегда окрашена в «герменевтические тона» (В.Г. Кузнецов).	Философское исследование это уяснение синхронной сущности культуры, то есть уяснение такого ее качества как стабильность (локальная ‒ этническая, национальная и др.) через изначальную постановку субъекта в рамки культуры. Когда познающий субъект выносит себя за рамки отдельной культуры, ее локальных ценностей и традиций, он получает возможность познавать собственную культуру сквозь призму иной культуры. Исследуя культуру, философ участвует в межкультурном диалоге в рамках особого семиотического пространства. Таким образом, философия представляет собой вторичный интерпретационный уровень, на котором происходит «интерпретация интерпретаций» (Поль Рикер). Она всегда окрашена в «герменевтические тона» (В.Г. Кузнецов). Философское исследование это уяснение синхронной сущности культуры, то есть уяснение такого ее качества как стабильность (локальная ‒ этническая, национальная и др.) через изначальную постановку субъекта в рамки культуры. Когда познающий субъект выносит себя за рамки отдельной культуры, ее локальных ценностей и традиций, он получает возможность познавать собственную культуру сквозь призму иной культуры. Исследуя культуру, философ участвует в межкультурном диалоге в рамках особого семиотического пространства. Таким образом, философия представляет собой вторичный интерпретационный уровень, на котором происходит «интерпретация интерпретаций» (Поль Рикер). Она всегда окрашена в «герменевтические тона» (В.Г. Кузнецов).

6	Особенность философской интерпретации заключается в том, что ее объектом выступает текст, который вообще может не иметь никакой связи с реальной действительностью, с материальными фактами и явлениями. Любая интерпретация представляет собой работу мышления, «которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении» [Рикер 1995, 18]. Философская интерпретация выступает как деятельность мышления, которая приумножает смыслы, создает новые, которые изначально могли не содержаться в тексте.	Особенность философской интерпретации заключается в том, что ее объектом выступает текст, который вообще может не иметь никакой связи с реальной действительностью, с материальными фактами и явлениями. Любая интерпретация представляет собой работу мышления, «которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении» [Рикер 1995, 18]. Философская интерпретация выступает как деятельность мышления, которая приумножает смыслы, создает новые, которые изначально могли не содержаться в тексте. Особенность философской интерпретации заключается в том, что ее объектом выступает текст, который вообще может не иметь никакой связи с реальной действительностью, с материальными фактами и явлениями. Любая интерпретация представляет собой работу мышления, «которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении» [Рикер 1995, 18]. Философская интерпретация выступает как деятельность мышления, которая приумножает смыслы, создает новые, которые изначально могли не содержаться в тексте.

7	Философская интерпретация, таким образом, всегда происходит между двумя и более культурами. Это осложняет диалог между ними, но одновременно раскрывает возможности для интерпретации. Как отмечал М.М. Бахтин: «Всякая система знаков (то есть всякий язык)... принципиально всегда может быть расшифрована, то есть переведена на другие знаковые системы (другие языки) Но текст (в отличие от языка как системы средств) никогда не может быть переведен до конца, ибо нет потенциального единого текста текстов. Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов» [Бахтин 1986, 300‒301].	Философская интерпретация, таким образом, всегда происходит между двумя и более культурами. Это осложняет диалог между ними, но одновременно раскрывает возможности для интерпретации. Как отмечал М.М. Бахтин: «Всякая система знаков (то есть всякий язык)... принципиально всегда может быть расшифрована, то есть переведена на другие знаковые системы (другие языки) Но текст (в отличие от языка как системы средств) никогда не может быть переведен до конца, ибо нет потенциального единого текста текстов. Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается <em>на рубеже двух сознаний, двух субъектов</em>» [Бахтин 1986, 300‒301]. Философская интерпретация, таким образом, всегда происходит между двумя и более культурами. Это осложняет диалог между ними, но одновременно раскрывает возможности для интерпретации. Как отмечал М.М. Бахтин: «Всякая система знаков (то есть всякий язык)... принципиально всегда может быть расшифрована, то есть переведена на другие знаковые системы (другие языки) Но текст (в отличие от языка как системы средств) никогда не может быть переведен до конца, ибо нет потенциального единого текста текстов. Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается <em>на рубеже двух сознаний, двух субъектов</em>» [Бахтин 1986, 300‒301].

8	Культурный диалог ‒ это прежде всего смысловой диалог, который осуществляется не в поле прямого их пересечения, где смыслы тождественны, а тех частях, которые требуют интерпретации со стороны другой культуры. Здесь, правда, возникает «герменевтическая ловушка». «Чем труднее и неадекватнее перевод одной непересекающейся части пространства на язык другой, тем более ценным в информационном и социальном отношении становится факт этого парадоксального общения» [Лотман 1992, 15]. Философия, поэтому, является своеобразной квинтэссенцией гуманитарного знания (вовсе не будучи сводимой только к знанию или только к гуманитарным наукам, а может быть именно поэтому), так как она увеличивает массив смыслов. Она стоит в центре того, что когда-то было принято называть «науками о духе». Поэтому предметная область философии, то есть область применения герменевтического метода принципиально неограниченна. Работая на уровне понятий и категорий, на уровне идей, он, в каком-то смысле всегда является идеалистом. Однако переходя от мира идей к реальности, внутри которой он может быть весьма активным актором действия, становится материалистом.	Культурный диалог ‒ это прежде всего смысловой диалог, который осуществляется не в поле прямого их пересечения, где смыслы тождественны, а тех частях, которые требуют интерпретации со стороны другой культуры. Здесь, правда, возникает «герменевтическая ловушка». «Чем труднее и неадекватнее перевод одной непересекающейся части пространства на язык другой, тем более ценным в информационном и социальном отношении становится факт этого парадоксального общения» [Лотман 1992, 15]. Философия, поэтому, является своеобразной квинтэссенцией гуманитарного знания (вовсе не будучи сводимой только к знанию или только к гуманитарным наукам, а может быть именно поэтому), так как она увеличивает массив смыслов. Она стоит в центре того, что когда-то было принято называть «науками о духе». Поэтому предметная область философии, то есть область применения герменевтического метода принципиально неограниченна. Работая на уровне понятий и категорий, на уровне идей, он, в каком-то смысле всегда является идеалистом. Однако переходя от мира идей к реальности, внутри которой он может быть весьма активным актором действия, становится материалистом. Культурный диалог ‒ это прежде всего смысловой диалог, который осуществляется не в поле прямого их пересечения, где смыслы тождественны, а тех частях, которые требуют интерпретации со стороны другой культуры. Здесь, правда, возникает «герменевтическая ловушка». «Чем труднее и неадекватнее перевод одной непересекающейся части пространства на язык другой, тем более ценным в информационном и социальном отношении становится факт этого парадоксального общения» [Лотман 1992, 15]. Философия, поэтому, является своеобразной квинтэссенцией гуманитарного знания (вовсе не будучи сводимой только к знанию или только к гуманитарным наукам, а может быть именно поэтому), так как она увеличивает массив смыслов. Она стоит в центре того, что когда-то было принято называть «науками о духе». Поэтому предметная область философии, то есть область применения герменевтического метода принципиально неограниченна. Работая на уровне понятий и категорий, на уровне идей, он, в каком-то смысле всегда является идеалистом. Однако переходя от мира идей к реальности, внутри которой он может быть весьма активным актором действия, становится материалистом.

9	Философ интерпретирует текст, потому что ищет смысл и выявляет ценности, заложенные в тексте потенциально. Они раскрываются в контексте новой социокультурной и пространственно-временной заданности. Таким образом, философ выступает как наиболее свободный интерпретатор, который может довести этот процесс даже до некоторой импровизации, в которой текст выполняет лишь функцию первичного смыслового импульса. Именно это делает философскую мысль актуальной, востребованной сегодня. Создаваемые новые смыслы могут значительно перерастать рамки интерпретируемых произведений. Это творческий процесс смыслообразования, поиска и создания новых смыслов. Именно этот процесс переводит работу любого философа как бы во вневременные рамки, создавая предпосылки для уже упоминаемого нами вневременного диалога посредством текста. Работа понимания возможна только в рамках единого смыслового семиотического пространства, границы которого определяются общей философской проблематикой, а решения тех или иных проблем чрезвычайно разнообразны за счет растянутости указанных проблемных границ.	Философ интерпретирует текст, потому что ищет смысл и выявляет ценности, заложенные в тексте потенциально. Они раскрываются в контексте новой социокультурной и пространственно-временной заданности. Таким образом, философ выступает как наиболее свободный интерпретатор, который может довести этот процесс даже до некоторой импровизации, в которой текст выполняет лишь функцию первичного смыслового импульса. Именно это делает философскую мысль актуальной, востребованной сегодня. Создаваемые новые смыслы могут значительно перерастать рамки интерпретируемых произведений. Это творческий процесс смыслообразования, поиска и создания новых смыслов. Именно этот процесс переводит работу любого философа как бы во вневременные рамки, создавая предпосылки для уже упоминаемого нами вневременного диалога посредством текста. Работа понимания возможна только в рамках единого смыслового семиотического пространства, границы которого определяются общей философской проблематикой, а решения тех или иных проблем чрезвычайно разнообразны за счет растянутости указанных проблемных границ. Философ интерпретирует текст, потому что ищет смысл и выявляет ценности, заложенные в тексте потенциально. Они раскрываются в контексте новой социокультурной и пространственно-временной заданности. Таким образом, философ выступает как наиболее свободный интерпретатор, который может довести этот процесс даже до некоторой импровизации, в которой текст выполняет лишь функцию первичного смыслового импульса. Именно это делает философскую мысль актуальной, востребованной сегодня. Создаваемые новые смыслы могут значительно перерастать рамки интерпретируемых произведений. Это творческий процесс смыслообразования, поиска и создания новых смыслов. Именно этот процесс переводит работу любого философа как бы во вневременные рамки, создавая предпосылки для уже упоминаемого нами вневременного диалога посредством текста. Работа понимания возможна только в рамках единого смыслового семиотического пространства, границы которого определяются общей философской проблематикой, а решения тех или иных проблем чрезвычайно разнообразны за счет растянутости указанных проблемных границ.

Библиография

1. Кузнецов 1991 ‒ Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М.: Издание Московского университета, 1991.

2. Миронов 2018 ‒ Миронов В.В. О роли философии в обществе: уроки Карла Маркса // Вестник Московского университета. 2018. Серия 7. Философия. № 5. C. 12‒19.

Библиография

Комментарии

Войти через