Везде
Свобода в мире: защита экстерналистского либертарианства
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Свобода в мире: защита экстерналистского либертарианства
Аннотация
Код статьи
S004287440006032-0-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Мишура Александр Сергеевич 
Аффилиация: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Выпуск №8
Страницы
49-58
Аннотация

Статья посвящена разработке либертарианской позиции в дискуссии о свободе воли. В первой части анализируются проблемы современных либертарианских теорий на примере подходов Р. Кейна и Т. О’Коннора. Доказывается, что некоторые затруднения либертарианских теорий связаны с 1) изоляцией причин действия агента от внешнего мира, 2) с разрушением необходимой связи между личностью агента и действием. Во второй части предлагается альтернативная концепция либертарианской свободы. Во-первых, демонстрируется, что ситуации, связанные с неопределенностью и принятием решения, обусловлены неполнотой имеющихся у агента диспозиций и оснований в пользу действия. Отсутствие необходимых для совершения действия оснований ведет к необходимости обнаружить эти основания. Поиск оснований происходит в ходе процесса принятия решения. Во-вторых, доказывается, что поиск оснований требует обращения агента не к некоторым «внутренним» состояниям, убеждениям или желаниям, а к фактам о мире, которые можно назвать «внешними» основаниями. Обнаружение этих внешних дополнительных оснований может снять неопределенность и обусловить принятие решения. Индетерминистическая связь имеется между, с одной стороны, намерением агента принять решение и фактами, которые могут служить основаниями в пользу решения, и, с другой стороны, событием обнаружения дополнительного основания в пользу действия. Таким образом, индетерминированным оказывается обнаружение дополнительного основания в пользу действия. Обнаружение дополнительного основания делает действие необходимым для агента, исключая возможность случайного поступка. Такой подход позволяет сохранить два на первый взгляд противоречивых условия свободы: 1) необходимую связь между действием и личностью агента; 2) возможность поступить иначе, наличие онтологически реальных альтернатив.

Ключевые слова
действие, свобода воли, либертарианство, экстернализм, интернализм, индетерминизм, проблема удачи
Источник финансирования
Исследование финансировалось в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации "5-100"
Классификатор
Получено
08.09.2019
Дата публикации
24.09.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
796
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
800 руб. / 16.0 SU
1

Введение
2 Проблема свободы воли традиционно связывается с понятием детерминизма: обладаем ли мы свободой воли, если все в мире детерминировано? Детерминизм в наиболее влиятельных своих исторических формах (логической, теологической и каузальной) касается устройства мира в целом. Соответственно, в проблеме свободы воли сталкиваются, с одной стороны, человек, с другой стороны, мир в целом. Такое понимание вопроса само по себе задает определенную систему координат в которой развивается дальнейшее исследование. В этой системе мир осмысляется как потенциальная угроза свободе. Однако мир является не только возможной угрозой, но и необходимым условием свободы. Человеческая свобода, как мы её знаем, немыслима, если нет мира, в котором она может осуществляться.
3 Согласно либертарианской позиции1 детерминизм исключает свободу воли, а индетерминизм является её необходимым условием. Именно индетерминизм гарантирует наличие альтернативных возможностей, многовариантность будущего. Однако индетерминизм не гарантирует свободу, более того, он скрывает в себе опасность. Если в детерминированном мире все поступки оказываются необходимыми, то в мире индетерминированном они могут стать случайными. Зачем агенту иметь множество вариантов будущего действия, если он не контролирует, какой из них станет реальностью? Ничем не обусловленное действие не обусловлено и самим человеком, оно просто случайно. Для защиты от этой угрозы либертарианские теории помещают свободу «внутрь» агента, приписывают ему такие психологические и метафизические свойства, которые должны гарантировать достаточный для свободы и моральной ответственности уровень контроля. С нашей точки зрения, подобная интерналистская перспектива должна уравновешиваться экстерналистским взглядом, который обнаруживает контекстуальность осуществления свободы и зависимость решений человека от внешнего мира, в котором эти решения принимаются.
1. Подробнее о либертарианских теориях свободы воли см. [Clarke 2003]. Критику либертарианских теорий см. [Васильев 2016].
4 Цель данной статьи – обосновать экстерналистскую версию метафизического либертарианства. В первой части статьи мы будем доказывать, что интернализм2 в теории свободного действия создает для либертарианских подходов ряд затруднений, среди которых наиболее существенна проблема удачи. В качестве примеров мы рассмотрим теории Р. Кейна и Т. О’Коннора, которые репрезентируют два центральных направления в современном либертарианстве: событийно-причинное либертарианство (event-causal) и агентное либертарианство (agent-causal). Вторая задача статьи – доказать, что проблема удачи может быть преодолена благодаря экстернализации либертарианского взгляда на свободу воли, т.е. благодаря включению3 в либертарианский анализ свободного действия факторов влияния внешнего мира в качестве позитивного условия свободы.
2. При интерналистском подходе свобода действия зависит только от внутренних свойств человека и либо никак, либо мало связана с миром, в котором эта свобода реализуется. О споре между интернализмом и экстернализмом в компатибилизме см. [Мишура 2015].

3. Кроме того, в рамках либертарианства существуют так называемые «некаузальные» (non-causal) теории см. [Ginet 1990; MсCann 1998], которые мы не разбираем в работе. Критику данных теорий см. в [Clarke 2003].
5

I
6 Свободой воли обладает или не обладает субъект действия, действующий. Соответственно, вполне естественно при анализе понятия свободы обращаться именно к качествам действующего, а не к генетике, социальному окружению и другим «внешним» факторам. Однако, с нашей точки зрения, такого рода «овнутрение» свободы может стать чрезмерным. Каковы бы ни были собственные характеристики агента, они во многом определяются влиянием внешнего мира, а свободная деятельность происходит не только в уме, но и в конкретных обстоятельствах. Мы можем осмыслять внешние факторы как нечто сковывающее и лишающее свободы. Однако этот взгляд представляется ошибочным. Навыки, знания и ценности, которые направляют нашу деятельность, были сформированы в результате воздействия внешнего мира. Игнорирование активной роли внешнего мира при формировании личности человека и в его деятельности создает для либертарианских теорий ряд проблем, которые мы постараемся продемонстрировать в данном разделе.
7 В интерналистских теориях свободного действия значение имеют психологические, физические и метафизические свойства действующего лица, позволяющие совершать свободные действия. Говорить о конкретных свойствах действующего имеет смысл в контексте более общего понимания его онтологической природы. В дискуссии о свободе воли наиболее распространены два базовых подхода к природе агента:
8 1)Согласно субстанциальному подходу агент существует как неизменная и независимая причина, он обуславливает действие, не будучи сам чем-либо обусловлен [Chisholm 1966; Taylor 1966; O’Connor 2000];
9 2)Согласно событийному подходу агент образован набором сменяющихся событий определенных типов, прежде всего, основаниями в пользу действия: убеждениями, желаниями и другими пропозициональными установками [Kane 1996; Ekstrom 2000; Mele 2006].
10 Мы начнем с анализа первого подхода на примере теории агента-причины Т. О’Коннора [O’Connor 2000]. Агент в этой теории является недетерминированной и неизменной во времени сущностью, обуславливающей свободные действия4. Субстанциальная природа дает агенту своего рода «точку опоры», благодаря которой он может совершать свободные поступки, не растворяясь в цепях причин и действий, ведущих далеко за пределы его контроля. Однако такого рода укрепление позиции действующего создает парадокс: максимально независимый от внешних обстоятельств агент лишен возможности менять самого себя под влиянием этих внешних обстоятельств. Неизменная субстанция по определению не может быть изменена чем-то другим или изменить сама себя. Таким образом, если агент существует как независимая и неизменная причина, он на концептуальном уровне лишен возможности развития. Между тем свобода менять самого себя, менять свою личность как источник поступков, представляется весьма существенным компонентом свободы воли. В случае теории агента-причины все изменчивое в человеке не является источником действий. Агент субстанция рождается и умирает одним и тем же, лишенным всякой перспективы развития. Его свобода ограничена возможностью независимо порождать некоторые внешние по отношению к его субстанции события, ведущие к действию. В теории О’Коннора агент является непосредственной причиной намерения, которое, в свою очередь, порождает действие. Однако ни намерение, ни действие не могут изменить агента-причину, так как он является принципиально независимым от них.
4. Точнее, агент-причина в теории О’Коннора является универсалией, которая обладает диспозициональной характеристикой становиться причиной действия, что и называется автором каузальной силой (causal power) агента [O’Connor 2000, 108–126].
11 Изоляция агента от внешнего мира порождает и другую проблему, на которую обратил внимание Ч.С. Броуд [Broad 1952]. Агент-причина всегда остается неизменным, но его действие происходит в определенный момент времени. Для того чтобы объяснить, почему оно произошло в определенный момент времени t1, а не в какой-либо другой момент t2, мы не можем сослаться на агента, так как агент остается одним и тем же и в t1, и в t2. Соответственно, единственным содержательным объяснением может служить указание чего-либо внешнего по отношению к агенту, связанного с определенным моментом времени. Однако это противоречит установкам теории агента-причины. Таким образом, максимальная изоляция агента от внешнего мира, приводит теорию ко внутреннему противоречию.
12 Для решения этой проблемы сторонники теории агента-причины могут обратиться к понятию оснований в пользу действия (reasons for action). В интерналистском понимании основания в пользу действия являются ментальными состояниями, которые образуют рационализирующие причины действия. Что это значит? Обычно в качестве оснований приводятся убеждения и желания действующего5. Зная желания и убеждения, которые привели к действию, мы можем выстроить рассуждение, объясняющее и рационализирующие, в некотором минимальном смысле рациональности, поступки агента. Агент совершил действие X, потому что хотел Y (имел желание) и был уверен (имел убеждение), что X является этапом достижения Y. Например, Петр пошел в магазин, поскольку хотел есть, и считал, что поход в магазин позволит ему добыть пищу. В теории О’Коннора основания структурируют выбор действующего, определяя вероятность того или иного решения, но при этом не входят непосредственно в состав причин действия [O’Connor 2000, 96–97].
5. В аналитической философии этот подход связывается с теорией действия Д. Дэвидсона [Davidson 1963].
13 Может ли это решить проблему изоляции агента от внешнего мира? С нашей точки зрения, нет. Напротив, такое понимание роли оснований создает дополнительные проблемы. Основания в пользу действия являются событиями, которые причинно обусловлены либо самим агентом субстанцией, либо внешними по отношению к агенту событиями, либо и агентом, и внешними событиями. В теории О’Коннора основания не связаны причинно с субстанцией агента; агент обуславливает только намерения [O’Connor 2000, 93–94]. Соответственно, они обусловлены чем-то внешним. Однако основания влияют на принятие решения, определяя вероятность выбора, склонность агента выбрать ту или иную альтернативу. Если основания задают вероятность выбора, и сами при этом являются продуктом среды, возникает риск квазидетерминации действий агента условиями среды. Мы вполне можем представить себе такую среду, в которой основания агента задают вероятность всех действий на уровне 0.99999. С метафизической точки зрения действия такого агента не детерминированы, так как имеется небольшой шанс, что он выберет менее вероятную альтернативу, но при этом среда будет чрезвычайно сильно склонять его в пользу определенного действия6. Таким образом, все условия агентной теории будут соблюдены, однако действия агента будут квазидетерминированы обстоятельствами, а его собственная роль будет скорее заключаться в исполнении, а не в определении поступков.
6. Разумеется, здесь можно указать на проблему: какая вероятность выбора интуитивно совместима с реальной свободой: 0.9, 0.95, возможно, 0.99? Однако эта проблема связана скорее с более общим затруднением либертарианства, которое возникает в силу использования понятия вероятности. Здесь мы хотели бы просто отметить тот факт, что сколь угодно независимый агент субстанция может находиться в такой среде, где его свобода просто не сможет быть проявлена.
14 Итак, мы можем выделить, по крайней мере, две проблемы, которые возникают в теории Т. О'Коннора7. Во-первых, агент лишен перспективы саморазвития, которая, однако, представляется существенным компонентом свободы воли. Во-вторых, непроясненной остается связь агента со средой, в которой он принимает решение. С одной стороны, агент как бы независим от этой среды, с другой, определяя основания, данная среда определяет вероятность поступков, что может практически лишить субстанцию агента реального выбора.
7. Схожие доводы с незначительными дополнениями можно применить и к другим влиятельным теориям агента-причины, например, к теориям Т. Рида, Р. Чизома, Ч. Тэйлора.
15 Обратимся теперь к событийному пониманию природы агента. Согласно данному подходу агент представляет собой множество связанных событий. Некоторые из этих событий являются основаниями в пользу действия, определенными ментальными состояниями (например, желаниями и убеждениями). Предметом интереса интерналистских теорий становится устройство причинной цепи, которая связывает события, ассоциированные с основаниями агента, и событие действия. В либертарианской теории изначальной ответственности Р. Кейна, свободное действие имеет в качестве причины систему мотивов8 агента, которая одерживает верх в борьбе с другой системой мотивов этого же агента. Кейн называет такие системы мотивов «волями» (wills) [Kane 1996, 127–128]. Поскольку речь идет о либертарианской теории, действие агента индетерминировано: «победить» может любая из конкурирующих воль. Более того, до последнего момента перед решением остается неопределенным, какая именно из воль победит.
8. Мотивы, в свою очередь, конституированы основаниями в пользу действия, т.е. это также желания, убеждения, ценности и другие установки в пользу действия (pro attitudes).
16 Главное затруднение либертарианских теорий – так называемая проблема удачи [Mele 2006; Levy 2011; Franklin 2011]. Поскольку агент обладает реальными альтернативными возможностями, его личность оказывается совместима с различными вариантами действий. Однако в таком случае становится труднее понять и объяснить, почему человек сделал определенный выбор (ведь все могло быть иначе)? Действительно ли он контролирует предпочтение одной из альтернатив? Возникает риск рандомизации выбора, поскольку в одних и тех же обстоятельствах, один и тот же человек, думающий об одном и том же, может совершить взаимоисключающие поступки. Эту мысль можно наглядно проиллюстрировать на примере морально значимого поступка. Допустим, некий снайпер в последний момент начал колебаться: нажимать ли ему курок, убить ли человека? В нем борются две системы мотивов. В момент X он еще не принял решение, нажать или не нажать. В момент Y он решает не нажимать. Однако представим далее, что некий бог возвращает снайпера в момент выбора, и на этот раз он в той же самой ситуации решает стрелять и убивает жертву. Бог может повторить эту ситуацию еще тысячу раз, из которых в 783 случаях выстрела не будет, а в 217 будет. Если просматривать эти случаи один за другим, выбор либертарианского агента представляется чем-то мало похожим на свободу, но сильно похожим на произвол случая9.
9. Мысленные аргументы с «перемоткой» были придуманы П. ван Инвагеном [van Inwagen 2000].
17 С нашей точки зрения, одной из фундаментальных причин возникновения проблемы удачи является сугубо негативное понимание роли внешних факторов в принятии решения индетерминированным агентом. В следующем разделе мы вернемся к этой мысли и постараемся показать, как данная проблема может быть, по крайней мере, смягчена посредством демонстрации конститутивной роли внешних факторов при осуществлении свободы воли.
18

II
19 Даже самые детально разработанные либертарианские теории свободного действия сопряжены с трудностями, которые весьма непросто, если вообще возможно, разрешить в рамках интерналистской концепции свободного действия. В данном разделе мы постараемся продемонстрировать, что их можно преодолевать, добавив к анализу свободного действия мир, в котором это действие совершается.
20 Начать следует с рассмотрения условий свободного выбора. Для того чтобы агент нечто выбрал, необходимо, чтобы возникла ситуация выбора, то есть чтобы агент оказался в состоянии выбора, неопределенности. В теории Р. Кейна состояние выбора обусловлено наличием внутреннего конфликта в системе мотивации агента. Однако, с нашей точки зрения, данный анализ не вполне удовлетворителен. Во-первых, с субъективной точки зрения далеко не каждый выбор представляется разрешением внутреннего конфликта. В ситуации выбора мы зачастую пытаемся найти оптимальный вариант распределения ресурсов или оптимальную линию поведения, а не «выиграть» за одну из систем мотивов. Конечно, внутренние конфликты могут иметь место, например, в ситуациях морального выбора. Однако и здесь модель Кейна является несколько контринтуитивной. В ситуации принятия решения субъект не распадается на два сознания, не начинает мыслить, как два отдельных субъекта. Он сохраняет единство сознания и пытается выбрать что-то одно из представленных вариантов. Напротив, концепция Кейна помещает в агента некоторое внутреннее противоречие, делает его некогерентным и даже не вполне мыслимым. Агент одновременно является как бы двумя агентами10, с двумя волями, но мы не можем мыслить одного человека как двух, не нарушая закон непротиворечия. Напротив, мы мыслим конкретного агента как целостность, как некоторое единое существо11, у которого могут быть разные, в том числе противоречивые мотивы в пользу разных действий, но данные мотивы не образуют двух воль, которые конкурируют между собой ради совершения некоторого действия.
10. Сам Кейн не соглашается с такой оценкой [Кейн 2016, 114], однако, во-первых, она прямо следует из его теории свободного действия и понятия сети-самости (self-network), во-вторых, неясно, как именно он мог бы избежать этого следствия. Единственный аргумент, который он приводит [Кейн 2016, 115], состоит в том, что раздвоение необходимо для подлинного формирования самости и свободы воли. Однако это допущение представляется значимым только в случае отсутствия альтернатив подходу Кейна, между тем такие альтернативы присутствуют даже в рамках событийных теорий [Ekstrom 2000]. Одну из возможных альтернатив теории раздвоения воли мы предложим далее.

11. Стоит оговориться, что речь здесь не идет о психопатологических состояниях, в которых субъективное единство сознания может быть утеряно. Кроме того, вопрос о том, насколько обоснованно представление о единстве субъекта мы также выносим за скобки, поскольку оно представляет собой отдельную, весьма сложную тему.
21 Представление о двух волях в теории Кейна призвано показать, как личность агента может быть совместима с двумя взаимоисключающими поступками. Однако именно это и ведет к возникновению проблемы удачи. С нашей точки зрения, последняя имеет место постольку, поскольку один и тот же агент может совершить два и более взаимоисключающих действия, будучи одним и тем же существом. Когда мы виним человека за некоторое действие, мы переходим от суждения о действии к суждению о человеке. Однако если один и тот же человек может совершить два взаимоисключающих поступка, то данный переход не обоснован, ведь поступок не имеет необходимой связи с совершившим его человеком. Соответственно, наше заключение от поступка к личности, которая его совершила, теряет свою значимость, поскольку тот же человек мог и не совершать данный поступок, в нем есть некая другая воля. В нашем примере со снайпером, мы не можем оправданно делать вывод от факта убийства к заключению о моральной виновности личности, которая его совершила, поскольку та же личность полностью совместима с отказом от выстрела, т.е. тот же человек мог быть не виновен в убийстве, соответственно, не нести моральной ответственности за него.
22 Итак, помещение в агента «двух воль», как это делает Кейн, представляется весьма рискованным шагом, от которого хотелось бы удержаться в попытке предложить либертарианское решение проблемы удачи. С другой стороны, принципиальным условием либертарианской свободы является наличие альтернативных возможностей: агент должен иметь реальную возможность поступить иначе, у него должны быть альтернативы. Таким образом, либертарианство сталкивается с существенным затруднением: с одной стороны, агент должен иметь альтернативные возможности, с другой стороны, чтобы не возникла проблема удачи, поступок должен с необходимостью проистекать из личности агента.
23 Разрешение этого затруднения, с нашей точки зрения, возможно через последовательную рефлексию связи между агентом и миром, в котором он совершает свободный выбор. Большая часть нашего поведения, как представляется, не связана с осознанным выбором. Причем это касается в том числе намеренных, осознаваемых и весьма трудоемких действий. Так человек может собирать сложный механизм, каждый этап сборки которого требует большого внимания, однако не находиться при этом в ситуации выбора. Способность следовать плану, действовать автоматически, как бы на «автопилоте», исключительно полезна, поскольку выбор требует сознательных усилий. Более того, выбор истощает ресурсы психики, а жизнь, состоящая из непрерывного выбора, вероятно, была бы невыносимой. Ситуация выбора возникает тогда, когда обойтись без выбора не удалось. Установок, диспозиций, знаний, желаний, ценностей, намерений человека в конкретных обстоятельствах оказалось недостаточно для того, чтобы действовать без выбора. Иначе говоря, обстоятельства ставят перед человеком выбор тогда, когда он не готов к автоматическому поведению.
24 Выбор связан с некоторой неполнотой, недостаточностью. Если действие человека обусловлено основаниями в пользу действия, то эта неполнота может осмысляться как отсутствие достаточных оснований в пользу действия. При наличии достаточного основания12ситуация неопределенности не возникла бы, действие произошло бы «автоматически». Процесс перехода от неопределенности к определенности, таким образом, может пониматься как переход от недостаточных оснований в пользу действия к достаточным. Заметим, что в данной ситуации нам нет необходимости постулировать некоторые две воли. Да, у человека могут быть противоречивые мотивы, но дело не в том, что они противоречивы, а в том, что в конкретных обстоятельствах ни одна из систем мотивов не может обусловить действие автоматически, без выбора.
12. Здесь надо отметить, что в данном контексте мы используем понятие достаточного основания в смысле причинной достаточности, а не в смысле обоснования. Иначе говоря, достаточное основание делает поступок человека необходимым, хотя он может быть не оправдан.
25 Ситуация выбора связана с отсутствием достаточного основания. Но что такое основание в пользу действия?13 Какова его природа? Обычно в либертарианских теориях свободы воли основания ассоциируются с некоторыми ментальными состояниями агента, убеждениями и желаниями [Kane 1996, 29]. Однако при ближайшем рассмотрении такая концепция представляется не вполне точной. Основания не обязательно являются ментальными состояниями. Для того чтобы это понять, необходимо обратиться к функции оснований. Какова функция оснований в пользу действия в теории действия? Во-первых, основание должно рационализировать действие, делать его понятным и объяснимым. Во-вторых, оно призвано обосновывать оправданность действия. Отметим, что это разные функции. Под рационализацией действия мы понимаем обнаружение некоторого рассуждения, в свете которого действие может быть понятно, постижимо в качестве действия. Под обоснованием действия мы понимаем доказательство оправданности действия. В этом смысле рационализируемое действие может не быть оправданным. Можно понять, почему человек поступил так, как поступил, но понять не значит оправдать. Например, мы можем понять, какие мотивы привели Раскольникова к убийству, как они рационализируют его поступок, но можем при этом не считать, что данные мотивы оправдывают убийство.
13. Обзор актуальной дискуссии о природе оснований см. в [Wiland 2012; Star 2018].
26 Обратившимся к повседневным практикам обоснования нетрудно заметить, что обычно мы обосновываем поступки не собственными ментальными состояниями, но некоторыми, фактами в свете которых эти поступки были совершены. Например, на вопрос «Почему ты идешь в университет?» можно получить ответ «У меня сегодня пары, и я хочу на них присутствовать»14. Факт относительно расписания является вполне внешним, именно он приводится в качестве основания. Человек не говорит: «Я думаю, у меня сегодня пары, поэтому иду в университет», такой ответ скорее бы вызывал некоторое непонимание или вопрос: «А ты проверил, что сегодня пары? Ты сомневаешься?» Более того, если обнаруживается, что человек ошибался, его убеждение в наличии пар больше не обосновывает действие, хотя мы понимаем, в свете каких соображений действие совершено. Таким образом, основанием в пользу действия могут быть не только ментальные состояния агента, но и некоторые факты относительно внешнего мира.
14. Если мы реконструируем основания, они будут выглядеть примерно так: 1) желание пойти на пары; 2) тот факт, что пары сегодня. Обычно люди не приводят полного описания своих оснований, достаточно, чтобы ответ позволял реконструировать основания [Davidson 1963, 688].
27 Здесь необходимо сделать два замечания. Во-первых, чтобы некоторые факты могли послужить основанием в пользу действия, нам необходимо о них знать или иметь убеждение, что они имеют место быть. Однако отсюда не следует, что сами по себе основания являются чем-то внутренним. Напротив, как было указано выше, практики обоснования связаны с указанием внешних фактов, а не собственных ментальных состояний. Основанием совершить нечто является не просто убеждение, но сам факт, относительно которого имеет место убеждение. Ментальные состояния могут объяснить, почему мы нечто сделали, но во многих случаях они сами по себе недостаточны для обоснования оправданности действия. Для оправдания поступков иногда необходимо обращаться к фактам. Наличие у агента убеждений относительно данных фактов является важным условием, однако данные убеждения, в свою очередь, могут рассматриваться как причинно-обусловленные соответствующими фактами. Иначе говоря, убеждение в том, что нечто является фактом, не может возникнуть без определенной причинной цепи, ведущей от факта к убеждению. Соответственно, основанием в пользу действия будет именно факт, а не убеждение в том, что он имеет место. Во-вторых, бывают ситуации, когда действие обосновывается ментальным состоянием. Например, я могу обосновать свой отказ пойти на концерт тем, что мне не нравится группа. Другой пример: я могу знать, что замкнутые пространства вызывают у меня страх и сослаться на страх, обосновывая отказ проползти по подземному туннелю. Однако есть не меньше примеров, когда мы обосновываем свои действия фактами о внешнем мире.
28 Итак, основания не обязательно являются ментальными состояниями, они также могут быть фактами внешнего мира. Ситуация выбора, состояние неопределенности, возникает тогда, когда имеющихся у агента внутренних оснований недостаточно для автоматического поведения. Преодоление неопределенности может осмысляться как мысленная работа агента, как попытка «усилить» одну из имеющихся систем мотивов и тем самым обусловить выбор. Так выбор понимает, например, Р. Кейн [Kane 1996, 133]. Мы полагаем, что это лишь частный случай и, в действительности, весьма редкий. Обычно в ситуации выбора мы не просто «силимся» предпочесть одну из систем мотивов, но пытаемся найти новые доводы, новые основания в пользу действия, которые убедят нас в необходимости того или иного поступка. Этот поиск оснований происходит не в вакууме, а в мире, где мы ищем эти новые, дополнительные основания в пользу действия. Если бы «внутри» нас было достаточно оснований, ситуации неопределенности просто не возникло бы. Таким образом, в ситуации принятия решения агент взаимодействует с внешним миром, стремясь дополнить свою систему мотивов, посредством установления релевантных для принятия решения фактов.
29 Мы предлагаем следующий анализ процесса принятия решений. Во-первых, у агента имеется намерение принять решение, сделать выбор, определиться. Это намерение обуславливает и направляет процесс принятия решения. Во-вторых, процесс принятия решения заключается в поиске дополнительных оснований в пользу действия, фактов, которые позволят принять решение. В-третьих, обнаружение дополнительного основания завершает процесс принятия решения и обуславливает намерение совершить действие. Наконец, в-четвертых, намерение совершить действие является непосредственной причиной действия.
30 Важной проблемой событийного либертарианства является локализация индетерминистической каузальности в процессе принятия решения. Предложенное понимание процесса принятия решения позволяет указать вполне определенную зону, в которой мы можем говорить об индетерминированности причинных связей. Индетерминированным является событие обнаружения дополнительного основания. Совокупная индетерминистическая причина данного события включает в качестве основных элементов: 1) намерение агента принять решение, выражающееся в поиске оснований; 2) дополнительные основания в пользу действия. Во-первых, у агента есть намерение найти основания, во-вторых, мир включает такие факты, которые могут быть дополнительными основаниями. Однако нет никакой гарантии, что агент обнаружит дополнительное основание, он может очень долго и напряженно рассматривать возможные доводы, но так и не найти дополнительного основания, а значит, не сформировать намерения действовать. Важно отметить, что выбор дополнительного основания не произволен. Напротив, разные личности сочтут разные факты о мире или о самих себе основаниями в пользу действия. Соответственно, личность агента определяет вариативность дополнительных оснований, которые могут быть обнаружены в процессе принятия решения.
31 В чем преимущество подобной локализации индетерминистической причинности? Она позволяет преодолеть проблему удачи. Процесс принятия решений изменяет агента таким образом, что его личность оказывается совместима лишь с одной из альтернатив, это единство отражается в намерении совершить действие, которое детерминирует действие. Один и тот же агент не может совершить два взаимоисключающих действия. До процесса принятия решений агент вообще не готов к действию, после он готов только к одному из них. Личность агента с необходимостью обуславливает его поступок.
32 Разумеется, сохраняя индетерминизм в структуре процесса принятия решения, мы оставляем возможность воспроизвести проблему удачи относительно того, какие основания агент сможет обнаружить. Однако, с нашей точки зрения, в реальном мире процесс принятия решения от первого лица выглядит именно так: мы действительно не можем гарантировать обнаружение определенного дополнительного основания в пользу действия, не можем гарантировать, какое именно основание нас убедит. Наконец, мы не можем гарантировать то, как нас изменит процесс принятия решения. Мир вокруг действительно может самым неожиданным образом предоставить новые основания в пользу того или иного выбора, стоит только начать поиск. Кроме того, манипуляции со средой, о которых мы даже не задумываемся, также могут влиять на наши решения. Соответственно, в реальном процессе принятия решения у агента нет полного внутреннего контроля над тем, что он в итоге решит. Однако произвольность эта связана не с внутренним противоречием в ментальных состояниях агента, а с невозможностью гарантировать обнаружение конкретного дополнительного основания в пользу действия. С нашей точки зрения, проблема удачи на данном уровне имеет место быть, но это та удача, которая может быть названа естественной, и устранение которой скорее бы искажало действительное положение человека.
33

Заключение
34 В заключение нам хотелось бы представить более образное описание предлагаемой нами теории. Проблема свободы воли может осмысляться как столкновение человека и мира. Однако разрешение этой проблемы должно не просто указывать на отсутствие противоречия, но и доказывать необходимость мира для свободы. Именно мир ставит нас перед выбором в ситуации, когда мы не готовы просто действовать, когда надо выбирать. Чтобы выбрать, надо стать другим. Однако эта трансформация всегда сопряжена с риском. Мы не знаем, как выбор изменит нас, что в итоге окажется самым убедительным и приведет к решению. Чтобы все-таки совершить выбор, необходимо найти почву для решения, основание. Источником оснований является мир вокруг, факты и события, которые помогают определиться. Однако, чтобы обнаружить эти факты, необходимо иметь достаточно твердое намерение, надо продолжать искать, пока не найдешь, хотя и это намерение не гарантирует успеха. Наконец, если искомое основание для действия найдено, у нас возникает намерение, решимость совершить действие. Действие становится для нас необходимым.

Библиография

1. Broad, Charles D. (1952) Determinism, indeterminism, and libertarianism, Broad, Charles D. ed. Ethics and the History of Philosophy, Routledge & Kegan Paul, London, pp. 195Ц217.

2. Chisholm, Roderick (1966) УFreedom and actionФ, Lehrer, Keith ed. Freedom and determinism, Random House, New York, pp. 11Ц44.

3. Clarke, Randolph (2003) Libertarian accounts of free will, Oxford University Press, Oxford.

4. Davidson, Donald (1963) УActions, Reasons and CausesФ, The Journal of Philosophy, Vol. 60, No. 23, pp. 685Ц700.

5. Dennett, David (1978) Brainstorms, The MIT Press, Cambridge, Massachusetts.

6. Ekstrom, Laura (2000) Free will: A philosophical study, Westview Press, Boulder, Colorado.

7. Franklin, Cristopher E. (2011) УFarewell to the luck (and Mind) argumentФ, Philosophical Studies, Vol. 156, No. 2, pp. 199Ц230.

8. Ginet, Carl (1990) On action, Cambridge University Press, Cambridge.

9. Kane, Robert (1996) The significance of free will, Oxford University Press, New York.

10. Kane, Robert (2014) УIIЧActing Сof One's Own Free Will: Modern Reflections on an Ancient Philosophical ProblemФ, Proceedings of the Aristotelian Society, Vol. 114, No. 1(1), pp. 35Ц55.

11. Levy, Neil (2011) Hard Luck: How Luck Undermines Free Will and Moral Responsibility, Oxford University Press, Oxford.

12. McCann, Hugh (1998) The works of agency: On Human Action, Will and Freedom, Cornell University Press, Ithaca, New York.

13. Mele, Alfred (2006) Free Will and Luck, Oxford University Press, New York.

14. Mishura, Aleksandr (2015) УDefusing manipulators: against an externalist defense of compatibilismФ, Vestnik Moskovskogo Universiteta. Seriya 7: Filosofiya, Vol. 6 (2015), pp. 73Ц82.

15. OТConnor, Timothy (2000) Persons and causes: The Metaphysics of Free Will, Oxford University Press, New York.

16. Star, Daniel ed. (2018) The Oxford Handbook of Reasons and Normativity, Oxford University Press, New York.

17. Taylor, Richard (1966) Action and purpose, Englewood Cliffs, Prentice Hall, New Jersey.

18. van Inwagen, Peter (2000) УFree Will Remains a MysteryФ, Tomberlin, James (ed.) Philosophical Perspectives, Vol. 14 Action and Freedom, Wiley-Blackwell, Oxford, pp. 1Ц19.

19. Vasilyev, Vadim V. (2016) УTwo Dead Ends of IncompatibilismФ, Logos, Vol. 26, No. 5, pp. 175Ц200 (in Russian).

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести